Ангелы Миллениума. Игрушка наудачу - Страница 35

— Со злости, наверное, — невольно улыбнулся Валентин. — Ходынинские меня тогда поймали. Хотел по их улице незаметно проскочить. Спешил куда-то. От души, помню, отметелили. Но мы им потом тоже задали! — Война улицы на улицу в Рамодановске была обычным явлением. — А давайте, дядя Вася, еще по одной за упокой их души.

— Давай.

Выпили еще.

— И как будешь дело вести? — поинтересовался Василий Петрович. — С чего начнешь?

— А вот с дела и начну. Хотелось бы его почитать. Ни заказчика, ни убийцу Женьки до сих пор не нашли, значит, где-то это дело еще лежит в производстве какого-нибудь следака. И потом, я больше чем уверен, что на самотек вы дело не пустили и наверняка наняли кучу частных детективов. Ведь так?

— Так, — кивнул Василий Петрович. — Только к частным я не обращался. Я на это дело нацелил свою службу безопасности. Среди них немало бывших, из органов.

— Дадите посмотреть?

— Дам. А вдруг чего накопаешь. Тем более с возможностями своей конторы.

— Обязательно накопаю. Главное сейчас — понять, кому он мог помешать. Если разобраться, совсем еще пацан. Студент. Ну драка там, я понимаю, молодежная разборка. Так ведь бомбу подложили. Это не на вас, случаем, наезд через него, дядя Вася?

Василий Петрович грустно посмотрел на Валентина:

— Сразу видно, что давно в Рамодановске не был. Мой Женька финансовый гений был. И как это я раньше, пока он в школе учился, этого не замечал? Через полгода, после того как он на экономический факультет поступил при сельхозинституте (честно говоря, я его туда воткнул в надежде, что чадо пойдет по стопам отца, хоть он и брыкался), Женька пришел в наш банк и сделал такое предложение, что его сразу включили в совет директоров. У нас как раз вакансия организовалась. И не просто предложение внес. Нашел под свою программу клиентов, в банк стали обращаться очень серьезные люди. Программа и сейчас работает. Капитализация банка за год утроилась. А ты говоришь, студент!

— Так, это уже интересно, — оживился Валентин, — действительно не знал. А такой вопрос: на вакантное место в совете директоров никто больше не метил?

— Метил, — поморщился Василий Петрович, — и сразу отвечаю. Его трясли первого. Стопроцентное алиби — и ни одной зацепки. Что менты, что моя служба, ничего на него не накопали. Чист, как стеклышко.

— Для очистки совести скажите, кто это?

— Управляющий филиалом нашего банка в Новолипеевском районе. Борько Нестор Алексеевич. Сейчас ответственный за кадровую политику и связи с общественностью.

— Так он в состав директоров вошел?

— Вошел, — кивнул Василий Петрович. — Женька-то случайно на это место выбился, а он уже давно к нему шел. Вот как сына не стало, оно ему и досталось. Все материалы, что у меня есть, я тебе дам. А вот то, что у ментов, — извини. Не в моей компетенции.

— С этим я сам разберусь.

— Ну а второе какое у тебя дело?

— Второе дело… налейте-ка мне для храбрости. Неприятное дело… для вас неприятное. Язык о нем не поворачивается говорить, а надо.

— Вот даже как…

Василий Петрович расплескал по рюмкам. Они молча выпили.

— Ну давай, говори. Чувствую, обвинить меня в чем-то хочешь. Руби сплеча.

— Сплеча так сплеча. Я, конечно, понимаю, Василий Петрович, горе. Сын погиб, закрутились, но обязательства-то его, сына вашего Женьки, неужели нельзя было выполнить, хотя бы ради его памяти? Старики ведь на улице оказались. Уверен, что при ваших доходах это можно было сделать легко! А… — Валентин махнул рукой. — Короче, помогите мне переоформить поручительство на меня.

— Стоп, стоп, стоп! — Василий Петрович откинулся на спинку кресла, поднял руки кверху. — Валя, о чем ты говоришь? Какое обязательство? Какие старики? Толком объяснить можешь?

— Я про Пашкин кредит говорю, который он в вашем банке на строительство дома брал. Женька у него поручителем был. Он и Валя Одинцова. Вы что, об этом не знали?

Ошарашенный вид Василия Петровича послужил ему ответом. Тогда, не тратя время даром, юноша вынул из пакета бумаги, изъятые у коллектора, и передал их отцу Женьки.

— По договору Пашка еще и квартиру свою заложил. Теперь у стариков его ни квартиры, ни прописки, ни практически отстроенного дома на Волынинских двориках нет.

Василий Петрович лихорадочно листал бумаги. Там были практически все копии, начиная от кредитного договора и кончая соглашением, который коллектор подсовывал старикам на подпись.

— Я ничего… поверь, я ничего не знал! Чтоб я за своего Женьку… стоп! Но это же все чушь! — Василий Петрович, внимательно вчитался в какой-то документ. — Такое можно делать только через суд, и никакой нотариус… а кто тут у нас нотариус? Я так и думал.

— Что? — подался вперед Валентин.

— Ничего. Знаю я эту гниду. За хороший откат все, что хочешь, подтвердит и все, что угодно, оформит. Даже если клиенту при нем раскаленным утюгом живот гладят. Теперь понятно, зачем им это соглашение об отказе от претензий. Ловкий ход. Сто тысяч — и ты отхватываешь громадный кус, оплаченный другими. Как же родители Паши такое допустили? Они что, не могли ко мне прийти или, наконец, просто в суд подать?

— Дядя Вася, — вздохнул Валентин, — возможно, вы не знаете, но Паша наш, как и Мишка Селиванов, сирота. Только родители Пашки в авиакатастрофе погибли, а родители Мишки в автокатастрофе. Их бабушки с дедушками воспитывали.

— А ведь и верно, Женька, помнится, говорил. Это выходит, стариков на помойку… вот сволочи! Ничего святого! — Василий Петрович побагровел. — …Надеюсь, они ничего еще не подписали?